Капитан: «Менять белье не нужно, обратный вылет как можно скорее»
Один из крупнейших авиаконструкторов мира Людвиг Дюрр. Именно он в 1934 году разработал конструкцию и придумал дизайн гигантского воздушного судна |
14.57: Чарлз Розендаль, командующий базы в Лейкхерсте, принимает радиограмму с борта: «Менять белье не нужно, обратный вылет как можно скорее». Прусс хочет наверстать потерянное время, он планирует задержаться на земле лишь для того, чтобы высадить пассажиров и посадить новых, а также загрузить припасы.
16.00: внизу показался Лейкхерст, и тут же дирижабль настигает еще один опасный грозовой фронт. «Порывы ветра 25 узлов», — сообщает Розендаль капитану. Прусс решает дождаться, пока гроза кончится и посадка будет менее рискованной. Стюард получает приказ подать пассажирам бутерброды. Почти все они стоят на прогулочных палубах в пальто и шляпах и с недоумением смотрят, как за кормой уходит вдаль Лейкхерст.
Йозеф Шпа опять исчезает в глубинах дирижабля -взглянуть на собаку, как он говорит. Никто его не сопровождает. Ойген Бентеле и механики в трех других гондолах получают приказ с мостика — снизить обороты двигателей. В четвертой гондоле тесно, два сменщика Бентеле спустились сюда, чтобы помочь ему управиться со сложным мотором LOF 6 во время посадки. Дирижабль курсирует над безлюдными пляжами Нью-Джерси, над Эшбери-Парк и Атлантик-Сити.
17.00: Чарлз Розендаль начинает беспокоиться. Как обычно, дополнительно к 92 солдатам базы, которые должны причаливать дирижабль, он нанял гражданских помощников. Им платят по доллару в час. Чем дольше «Гинденбург» будет приземляться, тем дороже это обойдется.
18.12: «Погодные условия допускают посадку», — передает по радио Розендаль. «Мы над Форд-Ривер», — отвечают с «Гинденбурга», это в 22 км от Лейкхерста. Все капитаны собрались на мостике. Прусс медлит.
19.00: очередная радиограмма из Лейкхерста. Розендаль торопит — на западе собирается гроза. Но пока все спокойно: «Погодные условия безусловно улучшились, рекомендую скорейшую посадку».
Но Прусс все еще сомневается. Высота облаков между 600 м и 900 м, температура 16°С, при 98% влажности воздуха и легком ветре с востока. Однако теперь и Леманн начинает на него давить. В прошлом году во время первого рейса «Гинденбурга» Леманн вывел дирижабль из ангара, несмотря на непогоду, и сразу повредил его. Теперь он настоятельно советует Пруссу в присутствии других капитанов идти на посадку. Прусс соглашается скрепя сердце.
Май 1936 года. Летное поле аэродрома во Франкфурте. Перед первым пассажирским рейсом экипаж «Гинденбурга» вместе с наземной командой проверяют на прочность швартовочные тросы. Чтобы притянуть к земле тяжелый цеппелин, нужно не менее 100 человек |
19.08: «Гинденбург» появляется над Лейк-херстом, поворачивает на 90° на запад и дает полный ход вперед. Если Прусс хочет по-
садить корабль между двумя грозовыми фронтами, надо спешить.
В течение 15 секунд на борту выпускают водород из отсеков с 4 по 14, чтобы дирижабль снизился.
В радиорубке зажигается красное табло: «Радировать запрещено». Это делается для того, чтобы проволочная антенна, свисающая вниз, не сработала как запал, пока выпускают водород. Но две минуты спустя «Гинденбург» снова выходит на связь — обычные позывные на базу. Этой радиограмме суждено стать последней.
19.11: на высоте 189 м «Гинденбург» пролетает над посадочным полем и уходит на круг, чтобы сесть против ветра. Разворот на 180° при команде «машинам полный вперед». Одновременно по настоянию Леманна Прусс выпускает водород из отесков 11-16, два раза по 15 секунд и потом еще раз в течение 5 секунд. При таком резком маневре дирижабль разворачивается и одновременно снижается.
19.12: Бентеле и мотористы в трех остальных гондолах получают приказ: «Малый ход вперед!» Дирижабль замедляет ход.
19.14: Прусс видит, что наземная команда слегка перемещается, это означает, что ветер изменил направление с восточного на юго-восточное — близится гроза. Чтобы снова зайти строго против ветра, нужно сделать еще один поворот. Прусс командует мотористам по левому борту: «Малый ход назад». Дирижабль в 120 м над землей.
Дальность беспосадочного полета у 245-метровой «сигары» была больше, чем у многих современных самолетов — 14 000 км |
19.18: перед посадкой дирижабль нужно привести в строго горизонтальное положение. Прусс отмечает сильный крен на корму. Он освобождается от балласта: из балластных цистерн на корме выливают сначала 300 л воды, затем еще 300 л и 500 л.
Несколько человек из наземной команды искупались под этим искусственным дождем, но «Гинденбург» так и не выправился. Прусс отправляет шесть человек к резервуарам на носу корабля, там уже находятся шестеро членов экипажа.
Одновременно он на минуту дает полный назад, прежде чем перевести двигатели на холостые обороты. Теперь серебристый гигант зависает на высоте 60 м.
19.21: с носа дирижабля сбрасывают причальные тросы — пеньковые канаты толщиной 5 см. Они быстро разбухают во влажном воздухе. От причальной мачты «Гинденбург» отделяют примерно 300 м. Членам наземной команды не удается своими силами притянуть дирижабль ближе, приходится использовать моторизованные лебедки. Пока возятся с тросами, легкий порыв ветра сносит корабль в западном направлении. Вскоре он начинает биться на натянутых с левого борта канатах, как рыба на крючке.
Пассажиры стоят слева и справа на прогулочных палубах и машут встречающим. Йозеф Шпа снимает посадку на любительскую кинокамеру, хотя становится все темнее. Снова заморосил дождь.
Май 1936 года. «Гинденбург», пришвартованный к мачте, заправляют на базе военно-морской авиации в Лейкхерсте |
Один из любопытствующих внизу замечает, что по оболочке «Гинденбурга» ближе к корме проходят волны, как будто надувается парус. От ветра? Или от газа?
19.25: снизу подтянули дирижабль еще на 100 м к причальной мачте. И тут несколько зрителей на земле видят вспышку огня в верхней части оболочки, возле газовых отсеков 4 и 5. Всего несколькими секундами позже половина дирижабля охвачена огнем, он полыхает в небе, как гигантский бумажный фонарь. Столб огня выстреливает на 50-метровую высоту.
Команда корабля слышит хлопок, как будто кто-то зажег газовую плиту- некоторым кажется, что они видят вспышку. В следующее мгновение им навстречу несется огненная волна -1000 градусов по Цельсию. Все в панике бросаются назад, как можно дальше от жара. На борту повсюду висят огнетушители, но в этом огненном аду от них никакого толку. Алюминиевые конструкции начинают плавиться.
Ойген Бентеле в четвертой моторной гондоле чувствует легкий толчок и решает, что лопнул один из тросов в каркасе корабля. Потом он видит, как мокрая земля под ним заливается красным заревом. Он поднимает голову -над его гондолой стоит стена пламени.
Это кошмарное крушение, леди и джентльмены… Боже, там ведь люди!
В капитанской гондоле, в 200 м от очага возгорания, чувствуют толчок и понимают: что-то не так. Бауэр видит, как внезапно ярко осветился ангар. Виттеманн предположил, что лопнул один из причальных канатов. «Нет, канат тут ни при чем», — говорит Прусс. Заммт высовывается из окна и кричит: «Корабль горит!»
Бауэр кричит: «Я солью воду!» и, бросившись к рычагам, сливает балласт. Остальные переглядываются. На долю секунды на мостике воцаряется беспомощная тишина. Потом «Гинденбург» начинает опускаться кормой вниз.
УЖЕ 15 СЕКУНД ОГОНЬ БУШУЕТ НА КОРМЕ ДИРИЖАБЛЯ, 15 МУЧИТЕЛЬНЫХ СЕКУНД, когда обреченный корабль неподвижно висит в небе на высоте 60 м. Только теперь происходит первый мощный взрыв гремучего газа, вырывающий из креплений цистерны с балластной водой. Они летят вниз. Огонь с оглушительным треском прокладывает себе дорогу вперед, в то время как корма «Гинденбурга» проваливается и накренившись летит вниз.
У Лейкхерста судно, пережидая непогоду, за 13 минут делает полный круг над полем. Подойдя к мачте на высоте 60 м, экипаж выбрасывает тросы, а через 4 минуты происходит взрыв |
Резкий удар и крен повергают команду и ничего не подозревающих пассажиров в смятение. Большинство валится с ног, их вжимает в стены прогулочной палубы. Кто-то в шоке остается лежать, другие с трудом поднимаются на ноги. Дым, пламя и жар сверху и сзади вгрызаются в пространство пассажирской палубы. В ужасе все бросаются к окнам.
Возгорание произошло на уровне четвертого и пятого газовых отсеков. Через несколько секунд половина корпуса была охвачена огнем |
Йозеф Шпа камерой выбивает стекло и выбирается за борт — но «Гинденбург» все еще в 30 м над землей. Один из пассажиров, вылезший следом за ним, цепляется за полы его пиджака, но срывается. Акробат держится, ждет, пока земля не приблизится, и разжимает руки на высоте 12 м.
Всего 32 секунды после появления пламени «Гинденбург» продержался в воздухе и, наконец, в облаке огня и дыма он обрушивается на землю. Удар вновь сбивает с ног тех, кого еще не настигло пламя. Теперь загораются тысячи литров дизельного топлива, поднимается тяжелый черный дым.
Тем, кто находился на левой стороне, повезло: ветер относит от них жар и дым. Ойгена Бентеле вышвырнуло из гондолы на землю. Едва очнувшись, он вскакивает на ноги и бежит следом за двумя другими механиками, которым тоже удалось спастись.
А пассажиры словно оказались в раскаленной печи. Вокруг пламя, горящая обшивка, оплавившийся алюминиевый каркас. Пожар шумит, как поезд в железнодорожном туннеле. Йозеф Шпа подвернул ногу, но все же ему удается отбежать в сторону, прежде чем дирижабль рухнул вниз. Его собака погибла в огне.
Кинохроника катастрофы — 34 секунды. Этого времени хватило, чтобы дирижабль полностью сгорел |
Матильда Дёнер в последний момент успевает выбросить обоих сыновей из окна и выпрыгнуть следом. Члены наземной команды, отважившиеся приблизиться к пожару, спасают всех троих. 16-летнюю Ирэн тоже нашли под обломками, но вскоре она скончалась от ран и ожогов. Герман Дёрен погиб в горящем дирижабле, как и Бертис Долан, обещавший своей жене никогда не летать.
На мостике на несколько мгновений возникают силуэты, окруженные со всех сторон огнем: капитаны, рулевые и радист столпились у окон. Они прыгают — и удачно.
«Прусс, это вы?» — окликает Заммт человека с сожженными волосами, который спотыкаясь отбегает подальше от огня. «Я», — отвечает капитан «Гинденбурга» и, окинув взглядом подпаленный и закопченный мундир старшего офицера, говорит: «Господи, на кого вы похожи!»
«Вы выглядите не лучше», — сухо парирует Заммт. Действительно, Прусс сильно пострадал, долгое время он был на грани жизни и смерти, но выжил. Мундир Леманна загорелся на спине, бывший капитан дирижабля тяжело ранен. Через несколько часов он умер в госпитале.
Рейсы «Гинденбурга» — модная тема светской хроники. И в этот раз его ждали сотни глаз и камер, не упускающих ни одной детали |
И все же это кажется невероятным чудом: две трети людей, находившихся на борту «Гинденбурга» выжили в адском пламени! Во время катастрофы и потом от полученных ранений погибли 13 пассажиров и 22 члена экипажа. Но 62 человека спаслись. Еще один человек из наземной команды погиб при падении дирижабля.
Никто из репортеров не видел в своей жизни ничего подобного. Герберт Моррисон прервал свой репортаж, словно потеряв дар речи. Затем заговорил срывающимся на рыдания голосом, то и дело обращаясь к своему технику: «Он запылал… Чарли, сюда, сюда… не заслоняй мне окно… о нет, это ужасно… нет, пожалуйста, отойди, не видно… он горит, пламя бушует, он обрушился на мачту, а все эти люди… это одна из самых ужасных катастроф в мире… он еще высоко в небе… это кошмарное крушение, леди и джентльмены… Боже, там ведь люди!»
А ФОТОГРАФЫ СНИМАЮТ И СНИМАЮТ. БИЛЛ ДИКС КРУТИТ РУЧКУ КИНОКАМЕРЫ как безумный, остальные щелкают затворами фотоаппаратов — эти снимки будут публиковаться бессчетное количество раз. Крушение «Гинденбурга» станет первой подробно задокументированной катастрофой в истории авиации.
Репортаж Моррисона нельзя назвать прямым репортажем, поскольку его голос записывался на пластинку, которую проиграли из студии в эфир несколько часов спустя. Но эффект присутствия был так силен, что тысячи американцев готовы были поклясться, что сидя у радиоприемников пережили момент крушения «Гинденбурга», как если бы сами были в Лейкхерсте.
Огромный факел дирижабля оседает на корму. Пока он опускался, многим пассажирам удалось спрыгнуть на землю |
Клубы черного дыма поднимаются над остовом дирижабля, наземная команда оттаскивает живых и мертвых, бесцельно, в шоке, кружат на месте катастрофы выжившие, ошеломленные репортеры. Вой сирен, кареты скорой помощи и пожарная команда… И посреди всей этой суеты механик Ойген Бентеле, отделавшийся легкими ожогами и четырьмя сломанными ребрами, ковыляет к радиорубке Лейкхерста. Знакомый радист по просьбе Бентеле отправляет его жене телеграмму: «Я цел».
Версий много: месть антифашистов, саботаж, теракт, утечка газа…
ПЯТНИЦА, 28 МАЯ 1937 ГОДА, АВИАБАЗА ЛЕЙКХЕРСТ, НЬЮ-ДЖЕРСИ. СПУСТЯ 22 ДНЯ после несчастья семь членов комиссии по расследованию причин катастрофы возвращаются в Германию. Две недели они под руководством пионера дирижаблестроения Гуго Эккенера вместе с американскими экспертами исследовали части выгоревшего остова. Они допросили всех свидетелей, всех, кто выжил в катастрофе, проанализировали весь фото- и видеоматериал.
К сожалению, все фотографы нажали на спуск слишком поздно: среди десятков снимков нет ни одного, который зафиксировал бы момент возгорания — первый, маленький язык пламени. На кинопленке, снятой Диксом, в решающий момент виден только нос корабля.
Работу экспертов осложнило и то, что охотники за сувенирами успели основательно растащить обломки, прежде чем военные оцепили место катастрофы. Однако неповрежденная любительская кинокамера Йозефа Шпа нашлась, как и игрушечный автомобиль Дёнеров — тот, что высекал искры.
Саботаж, террор — вот что приходит на ум всем в эти дни. А как иначе? Ведь воздушный корабль проделал уже десятки рейсов без всяких проблем. Перед началом нового летного сезона 1937 года он прошел обязательный техосмотр. Да и третий рейх дал достаточно оснований для покушения на один из своих символов?
Пошли слухи: это диверсия, месть за бомбардировку Герники… Или за притеснение евреев… А может, это Pan American Airways решили устранить конкурента?..
Спасатели наготове. Как только стихло пламя, они кинулись к остову в надежде найти под обломками выживших |
ФБР и гестапо изучили биографию каждого пассажира, каждого члена экипажа — и не нашли ничего подозрительного. Правда, на какое-то время следователей заинтересовал Йозеф Шпа — немец, живет в Америке, какая-то сомнительная профессия, расхаживал по служебным отсекам дирижабля… Но как ни копали, не нашли ни мотива, ни косвенных улик.
Десятилетия спустя американские авторы Адольф Аугуст Хелинг и Майкл Муни выдвинули теорию, согласно которой диверсантом был один из сгоревших в катастрофе членов экипажа. Он был в команде новичком, держался отчужденно, а главное — у него была подруга левых политических убеждений. Якобы, она уговорила его совершить теракт — малоубедительная логическая цепочка.
Старший офицер Альберт Заммт до конца своих дней был уверен, что «Гинденбург» стал жертвой владельцев птицеферм в окрестностях Лейкхерста. Якобы опасаясь за своих кур, кто-то из них пальнул по дирижаблю из ружья. Но не было ни одного свидетельства, которое подтверждало бы эту версию.
Тем не менее эксперты из Германии не собирались окончательно отвергать версию саботажа или теракта. «Возможность преднамеренного разрушения допустима, поскольку иные причины пожара так же мало доказуемы», — витиевато говорилось в отчете комиссии.
Репортеры не покидали место событий более тридцати часов. На фото: их информируют о последних изменениях в списках выживших и погибших |
При этом эксперты не высказали унизительного для фирмы и нацистской Германии подозрения: к катастрофе привел дефект конструкции.
ЯСНО, ЧТО ДЛЯ ВЗРЫВА ДОСТАТОЧНО БЫЛО ДВУХ ПРЕДПОСЫЛОК: воздух внутри корабля должен был смешаться как минимум с 4% водорода — иначе газ не взорвется. Да и эта смесь взрывается, только если ее поджечь.
Значит, произошла утечка газа? Эккенер и его коллеги нашли веское доказательство — то, что «Гинденбург» завалился на корму.
Если учесть массу воды, которую Прусс велел слить, чтобы выровнять корабль, то в последние минуты перед остановкой, по подсчетам Эккенера, из одного кормового отсека улетучились минимум 1000 кубометров газа. По предположению Эккенера, баллонет разорвала лопнувшая расчалка.
Бентеле предполагал, что газ вышел через неплотно закрытый клапан. Такая проблема уже возникала в 1936 году во время перелета в Южную Америку. Прусс несколько раз перед приземлением выпускал газ. Может быть, один из клапанов остался открытым?
Доказать ничего нельзя, тросы и клапаны расплавились. Но если газ действительно выходил из прорванной оболочки отсека или плохо закрытого клапана, он мог создать опасную гремучую смесь, как только дирижабль остановился и прекратилась естественная вентиляция за счет движения. От остановки «Гинденбурга» до вспышки прошло 4 минуты — достаточно для возникновения взрывоопасной смеси.
Из 36 погибших многие скончались от ожогов. В их числе Эрнст Леманн. Он умер в больнице на следующий день
|
Но что ее воспламенило? Ответ, что называется, витал в воздухе: обычный перепад заряда в воздушно-электрическом поле составляет 100 вольт на метр разницы в высоте. Когда «Гинденбуг» сбросил швартовочные тросы в 19.21, он был на высоте 60 м, и разница потенциалов между кораблем и землей была не меньше 6 тысяч вольт, а может и в 10-20 раз больше — из-за грозы.
Действительно, влажные пеньковые канаты и алюминиевый каркас — отличные проводники электричества. При контакте с землей должно было произойти выравнивание напряжения между этими частями корабля и землей. Но новый защитный лак оболочки дирижабля никто никогда не проверял на электропроводность.
Когда в Германии в лаборатории смоделировали условия 6 мая, было установлено, что пропитанный новым лаком материал плохо проводил ток. Результат: в считанные минуты между заземленным алюминиевым каркасом и оболочкой накапливается большой перепад заряда, который в конце концов разряжается искрой. И она поджигает смесь водорода с воздухом…
Эти эксперименты уже после второй мировой войны не раз повторяли ученые и исследователи-энтузиасты — и всегда приходили к одному результату: возгорание от искры было возможно. Два бывших сотрудника НАСА после тщательных тестирований пришли к выводу, что оболочка загорелась прежде, чем возгорелся газ. Сейчас большинство исследователей исходят из того, что «Гинденбург» в конечном счете погубил серебристый защитный лак.
Стало быть, дело все-таки в техническом просчете? Рейхсминистр авиации Герман Геринг никогда не был поклонником «газовых пузырей». Однако после катастрофы в Лейкхерсте он не мог просто взять и свернуть программу строительства дирижаблей. Это выглядело бы так, как будто Германия сдалась.
В Нью-Йорке провожают в последний путь погибших. Гробы со свастиками отправятся в Германию на пароходе |
С завидным упрямством в Германии строят близнеца «Гинденбурга» — дирижабль «Граф Цеппелин II». Он должен был заполняться гелием. США поначалу согласились на поставки немцам негорючего газа. Но когда новый гигант в 1938 году был построен, разрешение отозвали: Германия все больше пугала мир своей политической игрой. Поэтому «Граф Цеппелин II» заполнили водородом.
Новая гордость немецкого дирижаблестроения совершает 30 пропагандистских полетов. А иногда и военных-например, облет восточного побережья Англии, во время которого начиненный аппаратурой дирижабль разведывал местонахождение британских радаров. Другой полет, вдоль чешской границы, был откровенной провокацией — дирижабль эскортировали четыре истребителя. Серебристые сигары цеппелинов — больше не мирный транспорт, они, как и в начале своей карьеры, состоят на вооружении.
Все эти шпионские заслуги не спасли воздушных гигантов. Для нацистов, которые субсидировали компанию DZR, дирижабли как орудие пропаганды утратили ценность. Весной 1940 года Геринг приказывает демонтировать старый и новый «Граф Цеппелин». Приказ исполнили военные — команда дирижаблей отказалась участвовать в этом акте вандализма. Каркасы переплавили, а два огромных ангара во Франкфурте взорвали 6 мая 1940-го — ровно три года спустя после катастрофы в Лейкхерсте.
Кто и в кого стрелял из парабеллума? Ответа нет
Груду металла, оставшегося от дирижабля, практичные немцы переправили в Германию, намереваясь пустить обломки на нужды военной промышленности. После катастрофы цеппелины больше не летали за океан и не брали на борт пассажиров |
НЕ ТАК ЛЕГКО ОКАЗАЛОСЬ УНИЧТОЖИТЬ ВОСПОМИНАНИЯ О «ГИНДЕНБУРГЕ» и одной из самых громких катастроф хх века — наряду с гибелью «Титаника» в 1912 году и взрывом американского космического корабля «Челленджер» в 1986-м. Мы знаем об этой катастрофе многое, но, увы, не все. Остаются загадки.
Один из членов экипажа, находившийся на корме «Гинденбурга», утверждал, что пламя появилось не на краю четвертого газового отсека между оболочкой и алюминиевым каркасом (так гласит отчет комиссии), а посередине. Там, правда, не было перепада заряда, зато был узкий технический проход — идеальное место для любого взрывного устройства.
А полицейские и военные, исследовавшие остов дирижабля, обнаружили парабеллум «Люгер» (э-э-э… Вообще-то «люгер» — экспортное название парабеллума… — ДД) со следами свежего выстрела. Чье это было оружие, когда и в кого из него стреляли? Ответ на этот вопрос, как и многое другое, сгорел вместе с «Гинденбургом».
Литература
- A. Арие. Дирижабли. М., 1986
- B. Обухович, С. Кульбака. Дирижабли на войне. М., 2000
 обсудить на форуме
|
Home