|
Осокин А., "Аэрокосмический курьер", № 4-5, 1999
| НКВД, разрабатывая оперативные замыслы с использованием авиационных "элементов" в легенде-биографии Кузнецова, проявил глубокое понимание особой роли и места авиации и в жизни Советского государства, и в обществе в целом. Авиация неизменно притягивала внимание всех, а авиаторы были объектом всеобщего уважения и даже почитания. |
 Легендарный разведчик Николай Кузнецов занимает совершенно особое место в истории нашей разведки и в истории Великой Отечественной войны. Это был, пожалуй, единственный наш разведчик, столь длительное время работавший в тылу врага в обличье офицера немецкой армии. Им была добыта важная стратегическая информация, серьезно повлиявшая на ход войны. Им же были совершены террористические акты против высших чинов гитлеровской оккупационной администрации и военного командования на Украине, вызвавшие смятение захватчиков и активизацию партизанской борьбы.
Биография и героические дела этого удивительного человека полны загадок и противоречий. Достаточно сказать, что, являясь с 1932 г. сотрудником госбезопасности, как это выяснилось в самое последнее время, он никогда не имел воинского звания и не являлся членом партии; работая на "Уралмаше", а затем числясь (но никогда не работая, как иногда считалось) инженером-испытателем на авиазаводе в Москве, он никогда не заканчивал технического вуза и даже не учился в нем; зная в совершенстве немецкий язык, а также владея польским, эсперанто и коми-пермяцким, никогда не обучался иностранным языкам ни на курсах, ни в институте; являясь выходцем из крестьянской семьи, он овладел манерами и знаниями, позволявшими ему быть своим в светских кругах Москвы, на посольских приемах, а также среди немецких офицеров в столице оккупированной Украины - Ровно.
Очевидно лишь одно - командование всегда поручало ему самые важные дела: уж если выяснить планы противника, то никак не меньше фронтовой операции; если разведать местонахождение важного объекта, то не менее чем ставка Гитлера, а если уничтожить какого-нибудь важного чина оккупантов, то званием - не ниже наместника, губернатора или же их заместителей.
Поэтому, когда появившиеся после выхода в 1996 г. книги П.Судоплатова "Спецоперации. Лубянка и Кремль" публикации о Н.Кузнецове (наиболее серьезной из которых является книга Теодора Гладкова "С места покушения скрылся", изданная в 1998 г.) открыли, что он не был простым уральским инженером, из любознательности изучившим в совершенстве немецкий язык и добившимся отправки в тыл врага после начала войны, а был отлично подготовленным разведчиком-профессионалом с большим стажем, стало ясно, что и до войны он занимался самыми важными делами. К их числу в нашей стране всегда относилась авиация.
Так родилась тема настоящей статьи.
Считается, что с 1934 (по некоторым публикациям, с 1935) до 1938(1939) г. Н. Кузнецов жил в Свердловске, где согласно его общеизвестной биографии работал короткое время в тресте "Свердловсклес", затем на Верх-Исетском металлургическом заводе и, наконец, на "Уралмаше" (на здании его заводоуправления установлена мемориальная доска: "Герой Советского Союза Кузнецов Николай Иванович работал на "Уралмашзаводе" в 1935 - 1936 гг.").
Широко известно, что на "Уралмаше" Кузнецов много времени проводил с работавшими там немецкими специалистами, руководившими монтажом и запуском в производство оборудования, закупленного в Германии. Поскольку в это время Кузнецов уже был секретным агентом НКВД, понятно, что тесное общение с немецкими инженерами было для него не только отличной языковой практикой.
В 1936 г. немцы, завершив свою работу в Свердловске, уезжают на родину. Летом (по отдельным публикациям, весной) 1938 г. Кузнецов начинает работать в Москве. По легенде и по документам он инженер-испытатель на авиазаводе № 22 (впервые об этом было сообщено в очерке Т.Гладкова "За три года до войны", опубликованном в № 3-4 за 1997 г. журнала российских спецслужб "СБ", а также в статье А. Хинштейна "Агент № 1" ("МК", 16 августа 1998 г.).
Этот завод Наркомата авиационной промышленности - ныне всемирно известный Государственный космический научно-производственный центр им. М.В.Хруничева - был и в те годы крупнейшим авиапредприятием страны. При нем имелось конструкторское бюро, которое возглавлял А.Архангельский, руководивший серийным изготовлением СБ - скоростного бомбардировщика А.Туполева, работавшего в эти годы в заключении. В 1941 г. КБ при заводе возглавил В.Петляков, который после успешных испытаний и запуска в серию пикирующего бомбардировщика Пе-2 был освобожден из заключения.
Завод был первым отечественным авиапредприятием, начавшим серийный выпуск цельнометаллических самолетов. Он имел современное оборудование и технологии, так как с 1923 по 1926 г. находился в концессии у немецкой фирмы "Юнкерс", которая вела его строительство и оснащение, причем делала это в первую очередь для Германии, так как после поражения в первой мировой войне ей запрещалось иметь военную авиацию, а СССР являлся единственной страной, интенсивно развивающей авиацию и не признающей Версальского мирного договора.
В 1926 г. действие концессии было прекращено, но на заводе еще продолжали работать немецкие специалисты, хотя их количество с каждым годом сокращалось. К концу 30-х резко возрос интерес к заводу у зарубежных разведок - СССР с учетом опыта боевого применения авиации в Испании, а затем на Халхин-Голе и в финской войне срочно совершенствовал свои боевые самолеты.
Если вспомнить волну арестов 1937 - 1938 гг., затронувшую руководство завода и некоторых главных конструкторов, можно представить себе шпиономанию и подозрительность вокруг авиазавода № 22 в предвоенные годы.
В это время молодого способного секретного агента, в совершенстве знающего немецкий язык, имеющего опыт работы на крупном заводе, в том числе опыт общения с немецкими специалистами, Николая Кузнецова переводят из свердловского областного аппарата в центральный аппарат НКВД, в управление контрразведки.
Ему присваивают псевдоним Колонист, он работает под руководством заместителя начальника контрразведки НКВД капитана госбезопасности В.Рясного (надо иметь в виду, что звание в НКВД тогда было на три ступени выше армейского), а основным местом его работы считается авиазавод № 22.
Трудно сказать, бывал ли он на заводе ежедневно или появлялся там время от времени, хотя бы для закрепления легенды. Наверное, именно ею была определена и его должность на заводе - инженер-испытатель, что позволяло ему не быть привязанным к одному рабочему месту, выезжать в командировки и т.д., якобы для проведения различных наземных и летных испытаний. Возможно, Кузнецову в этот период приходилось летать и даже прыгать с парашютом.
 О прыжке с парашютом упоминается в обнаруженном недавно в его деле заявлении, поступившем в НКВД от некоего Трофимова: "Очень много записок рвал после полета на парашюте, он в нескольких экземплярах на немецком языке писал о прыжке. Я спросил, он ответил, в иностранную корреспонденцию объявлю". Это заявление, орфография и пунктуация которого сохранены, написано в январе 1940 г. и начинается словами: "Прошу расследовать тщательно о Рудольфе Вильгельмовиче Шмидт, работающему в должности инженера по испытанию новых самолетов, т.к. подозреваю Шмидта, состоящего в контрразведке в иностранных государствах". В архивах госбезопасности также сохранился паспорт Р.Шмидта, который приведен в настоящей публикации. (Впервые его фотографии были опубликованы в очерке Т.Гладкова "За три года до войны", а затем в статье А. Хинштейна "Агент № 1".)
Приглядевшись к фото на паспорте, можно заметить сильное сходство Р. Шмидта с Н. Кузнецовым, и это вполне естественно, ибо именно под этим именем Кузнецов "работал" на авиазаводе № 22. В паспорте, выданном 10 августа 1940 г., указано, что по национальности Шмидт - немец, что он принят на завод 10 августа 1938 г., а уволен 26 июня 1941 г.
Зачем это было сделано? Скорее всего, для того, чтобы повысить вероятность выхода на Кузнецова агентов зарубежных разведок, и в первую очередь немецкой, создать возможность его прямого контакта с работниками немецкого посольства. Кстати, в отметке о документе, на основании которого был выдан паспорт, указано, что предыдущий паспорт выдан Шмидту на пять лет 10 января 1935 г. Кудымкарским окружным отделом милиции Коми-Пермяцкого автономного округа, где согласно официальной биографии Кузнецов проживал с 1930 по 1935 г. Небезынтересно отметить, что "шмидт" в переводе с немецкого означает "кузнец".
На заводе № 22 в то время скоростной бомбардировщик СБ переделывался под руководством Архангельского в пикирующий, который позже получил название Ар-2; осваивался в серии Пе-2. Клюнувший на столь заметный, как Шмидт, источник секретной информации секретарь военного атташе Японии Сасаки в январе 1941 г. попросил Шмидта (Кузнецова) собрать сведения о конструкции и возможностях новейшей боевой машины, участвовавшей в воздушном параде на Красной площади. Его вполне могли заинтересовать и поликарповский И-180, и И-2 (МиГ-1), которые были впервые показаны во время парада на Красной площади 1 мая 1940 г., или И-26 (Як-1), продемонстрированный 7 ноября 1940 г. Серийный же Пе-2 впервые пролетел над Красной площадью лишь 1 мая 1941 г.
 Сасаки познакомился со Шмидтом в ноябре 1940 г. в ресторане "Метрополь", в котором, как и в других местах, где бурлила в те годы московская "красивая жизнь", часто бывал Шмидт-Кузнецов. Как правило, Кузнецов появлялся в этих местах в авиационной военной форме, по утверждениям одних источников - летчика, других - авиаинженера, поскольку форма повышала внимание к нему заинтересованных лиц. В книге Ф.Чуева "Солдаты империи", вышедшей в 1998 г., автор, лично встречавшийся с Рясным, приводит его слова: "Как-то Кузнецов обмолвился, что ему приходилось не раз летать на самолетах, и он, хоть и не летчик, однажды даже сидел за штурвалом. "Ну-ка давай я тебя сделаю летчиком", - фантазировал Рясной, не зная еще, чем обернется эта фантазия. Николай надел летную форму".
На публикуемых в этой статье фотоснимках, якобы присланных Н.Кузнецовым в эти годы своим родным, он в форме старшего лейтенанта ВВС. Что это значит? Его настоящая форма в те годы? Но тогда у него должна быть воинская книжка, а не паспорт. Не исключено, что паспорт был выдан ему лишь для подтверждения очередной легенды, позволяющей войти в новую роль.
Следует отметить, что в период своей работы на авиазаводе вопреки строгим запрещениям "светиться" работникам режимных предприятий Кузнецов был своим человеком в богемном московском обществе, где возле артистов, и в первую очередь артисток, певиц, балерин, вращались писатели, журналисты, партийные деятели, военные, дипломаты, в том числе и иностранные. Местами встреч с ними Кузнецова-Шмидта были рестораны "Метрополь" и "Националь", театры, концертные площадки. Эти встречи были для Кузнецова как бы "вечерней сменой". В это время он активно работает также и под руководством майора госбезопасности В.Ильина, курировавшего интеллигенцию. Сильно помогал ему в работе неизменный успех у женщин - от горничных до прима-балерин Большого театра.
Шмидт-Кузнецов установил тесные контакты с сотрудниками посольства Германии, в частности с Г.Флегелем - личным камердинером посла Шуленбурга. Флегель неоднократно посещал квартиру Кузнецова (кстати, однажды в отсутствие шефа он пригласил Кузнецова и показал ему квартиру посла), вербовал его, хотя сам был объектом разработки советской госбезопасности. В марте 1941 г. Флегель стал проявлять особый интерес к новейшим советским самолетам и стал убеждать Шмидта-Кузнецова вести скрытую их фотосъемку.
Советской авиацией заинтересовался также и тайный сотрудник абвера - первый секретарь словацкого посольства Крно, имевший крайне тесные контакты с Шмидтом-Кузнецовым (он даже сделал подробный доклад о его работе военному атташе Германии Кестрингу), в апреле 1941 г. он просил Кузнецова выяснить обстоятельства аварии самолета, пилотируемого советским летчиком Алексеевым (скорее всего, речь шла о летчике-испытателе ЦАГИ, который погиб в июле 1939 г. при испытаниях истребителя И-16, доработанного для повышения потолка установкой специального турбокомпрессора).
С началом войны Кузнецов переходит в ведение начальника 4-го, разведывательно-диверсионного и террористического управления НКВД П.Судоплатова.
О довоенной работе Н.Кузнецова в книге "Спецоперации. Лубянка и Кремль" он пишет: "Его привлекло к работе местное НКВД и в 1938 г. направило в Москву на учебу. Он готовился индивидуально как специальный агент для возможного использования против немецкого посольства в Москве. Постепенно посольские работники стали обращать внимание на интересного молодого человека чисто немецкой внешности".
А вот как рассказывают об этом периоде его жизни брат Виктор и сестра Лидия в своей книге "Разведчик Николай Кузнецов": "Весной тридцать восьмого года Николай Кузнецов переехал в Москву. Он писал родным, что работает военным инженером в авиационной промышленности... В 1939 - 1940 гг. Николаю приходилось часто бывать в командировках, из разных городов страны шли его письма родным. Очередная командировка совпала с финскими событиями".
 Известны два фотоснимка этого периода, сделанные, по утверждению публикаторов, в Ленинграде: на одном он в форме старшего лейтенанта ВВС, на втором - в гражданской одежде, типичный немец или финн (а может быть, он побывал в самой Финляндии под видом немца?).
Его брат Виктор утверждает, что дважды встречался с ним в 1940 г., находясь в Москве проездом (в мае и августе). Николай был в форме авиаинженера, рассказывал, что много работает на заводе, занимается переводами сложных технических текстов.
Кстати, В.Рясной в уже упоминавшейся книге Ф.Чуева в беседе с автором, состоявшейся в 1994 г., утверждает, что впервые он встретился с только что приехавшим с Урала Н.Кузнецовым в октябре 1940 г., беседовал с ним в своем кабинете на Лубянке и поселил его на конспиративной квартире на улице Карла Маркса.
Т.Гладков в своей последней книге сообщает, что бывший тогда заместителем начальника контрразведки НКВД Л.Райхман в беседе с ним в 1993 г. утверждал, что Кузнецова привлек к работе в Москве именно он в 1938 г. и поселил на той же самой квартире. При этом Н.Кузнецов нигде не работал, а только выполнял спецзадания НКВД. Дальше...
 обсудить на форуме
|
|
Home